ВундерПермь: откуда берутся победители международных олимпиад

«Олимпиада.ру» запускает серию интервью с учителями, которые готовят победителей и призеров олимпиад. В первом выпуске мы публикуем беседу с заслуженным учителем России Сергеем Полянским, который преподает физику в пермской школе 146. Его ученики неоднократно брали награды на международных соревнованиях (например, в этом году одиннадцатиклассник Василий Югов завоевал абсолютное “золото” на олимпиаде по физике).  Мы расспросили Сергея Евгеньевича о том, в чем особенности работы с талантливыми ребятами, с какими сложностями сталкиваются вундеркинды в регионах и что самое важное в работе педагога.

Вы сразу видите, у какого ребенка может потенциально сложиться олимпиадная жизнь? По каким признакам?

Сейчас, когда я более 25 лет занимаюсь с такими детьми, у меня уже есть кое-какие наметки и я могу определить потенциал ребенка, его задатки. Одаренные дети, конечно же, отличаются от других. Даже когда смотришь со стороны, замечаешь, что они по-другому ходят, по-другому улыбаются, по-другому ведут себя на уроке, когда объясняешь материал. Но бывают и ошибки: подумаешь, что ребенок может быть на высоком уровне, вкладываешься, занимаешься с ним, а у него пропадает интерес по той простой причине, что ему, допустим, становится очень трудно на этом уровне держаться, и он просто сходит с дистанции. И это тоже нормально, потому что олимпиадная подготовка – это удел немногих, и тут со стопроцентной уверенностью нельзя сказать ни по ребенку, ни по работе учителя, получится ли что-то или нет.

То есть, с вашей точки зрения, олимпиады подходят не всем?

Конечно, нет. И даже у тех, кому они подходят, все получается только при условии, что они попадут в резонирующую среду, когда учитель умеет не только объяснять, но и поддерживать интерес. Например, в 11 классе ребенок международного уровня уже и задачи решает быстрее, и материал знает глубже, чем преподаватели. Но ему может не хватать опыта, поэтому тут важно, чтобы учитель мог в методическом плане грамотно подвести ученика к олимпиаде. К успеху приводит совместная деятельность.

Ваш ученик Василий Югов, который в этом году завоевал «золото» на международной олимпиаде, в интервью изданию «Поток» рассказал, что его серьезный олимпиадный путь в физике начался именно с вас: «Опытным глазом Сергей Евгеньевич что-то во мне разглядел и взялся за мою подготовку всеми своими силами». Всеми своими силами - это как? Каким образом вы готовите олимпиадников?

Физика изучается с 7 класса, и при подготовке все с самого начала идет более серьезно, на более высоком уровне, с опережением. Тому же Васе после первой четверти 7 класса уже было неинтересно, потому что мы с ним разобрали за это время всю программу за год. Поэтому он шел на год вперед: будучи восьмиклассником, выступал на всеросе для девятиклассников и так далее. Это позволило ему и опыт приобрести, и получить два «золота» на международных олимпиадах, еще два – на азиатских олимпиадах школьников. После 9-10 класса ребята такого уровня, как Вася, очень много делают самостоятельно. Они ездят на сборы, заняты различными олимпиадами, поэтому остается только планировать их подготовку и временами ограждать от других предметов, ведь у нас школа – это такой террариум единомышленников: если у кого-то что-то пошло не так, то можно порадоваться. Некоторые педагоги не входят в положение, не обращают внимание на то, что ребенок очень занят подготовкой, и начинают настаивать на важности своего предмета. Например, у меня было очень много разногласий, как ни странно, с учителем физкультуры.

Василий – не первый ваш победитель межнара. Всегда ли подготовка проходит по одной и той же схеме?

Первым был Дима Любшин, который в 1994 году завоевал бронзу за теорию. Потом в 2000 году у Леши Вахова было «золото» в Англии, в 2007 – у Ксении Соловьевой в Иране. В 2008 году Петя Лавров победил на международной олимпиаде по естествознанию. Были еще медали на международных олимпиадах юниоров. Когда речь заходит о совместной деятельности «ученик и учитель», то тут, конечно, могут быть отличия, потому что учитель как никто видит недоработки ученика по тем или иным главам. И здесь, естественно, разные подходы: с одним больше внимания уделяешь теории, с другим – эксперименту. С каждым выбираешь подходящие варианты освоения материала.

Была ли подготовка вашего первого призера межнара в 1994 году сложнее из-за того, что на тот момент у вас просто отсутствовал опыт победы на таких соревнованиях? И какие перемены в международной олимпиаде вы отмечаете за прошедшие двадцать лет?

Да, действительно, это был сложный процесс, и могу признаться, что я у этого очень одаренного мальчика, Димы Любшина, многому научился. Я вообще у всех детей, независимо от того, международники они или нет, хорошие или плохие, занимаю гораздо больше, чем отдаю, постоянно у них учусь. И я очень им благодарен.

Первичная роль учителя – подвести ученика к тому, что он должен поверить в свои силы

Конечно, олимпиада со временем меняется. Во-первых, сейчас в спортивных и интеллектуальных олимпиадах встречаются схожие проблемы: начинают замешиваться весьма крупные деньги, начинается беда. Раньше в этом плане все было намного чище. А во-вторых, сейчас очень неравномерно проходит оценка деятельности. Я прекрасно знаю, что в Москве, например, любой международник, который привозит медаль, получает миллион рублей. У нас губернатор пообещал дать Васе Югову, кажется, 200 тысяч рублей – и то исключительно из-за шума, который один из журналистов поднял. И это, конечно, как-то не очень хорошо, потому что у нас не каждый год появляются такие дети и их нужно отмечать. А если этого не делать, ставится мощная прививка для тех талантливых ребят, которые, скорее всего, уедут из страны.

Насколько при подготовке к международным соревнованиям важен психологический настрой и что для этого могут сделать учителя?

Этот момент является ничуть не менее важным, чем уровень профессиональной подготовки. Если человек попадает в стрессовую ситуацию и при этом у него нет психологической устойчивости, то он может все сразу потерять, хотя в спокойной обстановке он решает сногсшибательные задачи. Такое происходит сплошь и рядом. Поэтому я и говорю, что олимпиадами высокого уровня должны заниматься дети, у которых есть сплав: интеллект, умение работать, психологическая устойчивость. И первичная роль учителя – подвести ученика к тому, что он должен поверить в свои силы, что у него что-то получится. И, конечно, здесь очень важна еще и поддержка и понимание семьи.

Не секрет, что большинство призеров и победителей заключительного этапа всероса и межнаров – жители Москвы. Как вам кажется, есть ли в Перми какие-то проблемы в работе с талантливыми ребятами? Насколько много внимания им уделяется?

С точки зрения поддержки со стороны властей делается крайне мало, это отдано на откуп одиночек. Хотя по-хорошему, нужно очень многие вещи менять. Вот например, в Саранске есть республиканский лицей для одаренных детей, куда отбирают учеников, и они там занимаются целенаправленно математикой, физикой, информатикой. И у лицея хорошее финансирование, преподаватели там получают вполне приличную заработную плату, в отличие от нашей. У нас достаточно большой край, почему бы не создать такой же лицей? Талантливых детей очень много, проблема в том, что они изначально попадают не в тот детский садик, не в ту школу, и их потенциальная гениальность сводится на нет. А если бы ребенок попадал в резонирующую среду с самого начала, если бы им занимались, то очень многие бы вырастали и не пропадали просто так. Но в это нужно вкладываться. А у нас, мне кажется, не те приоритеты: хорошее образование сейчас не на первом месте. Еще одна проблема в том, что нет никакой преемственности: большинству преподавателей по 50-60 лет, и за ними никто из учителей помоложе не стоит.

Школа 146, в которой вы работаете, показывает впечатляющие результаты не только на олимпиадах по физике, но и по другим предметам. Что в ней особенного?

Когда мы ее создавали в 1994 году, был подобран костяк из опытных преподавателей, а также были и молодые учителя, со временем из них тоже получились хорошие педагоги. Мне кажется, именно благодаря общей идее у нас есть достижения по разным предметам. Я бы не сказал, что у нас особая обстановка, но она отличается от того, что происходит в других школах. Здесь учащиеся ходят с другим выражением лица, здесь нет беспричинного смеха. В нашей школе дети чуть больше думают, чем в остальных школах, это, пожалуй, единственное отличие, а так все как у всех.

Есть ли у вашей школы серьезные конкуренты на уровне города или края?

К сожалению, таких школ нет.

Когда ребенок выходит из школы, важнее даже не то, какие у него знания, а какая у него душа – может ли он, глядя на что-то, сопереживать, радоваться и плакать

В интервью одному пермскому изданию вы рассказывали, что учителем быть никогда не планировали, а в школу пришли уже в достаточно зрелом возрасте. Как так вышло?

До школы я успел получить техническое образование по направлению «Автоматизированные системы управления» и поработать: сперва в конструкторском бюро, затем начальником лаборатории. А потом что-то мне пришло в голову – пойти поработать в школу. Тем более, и моя мама, и двое ее братьев были учителями. Пришел я в школу во вполне осознанном возрасте, мне было 30 лет. Посмотрел, что мне не хватает знаний, связанных с методикой преподавания физики, с психологией, с педагогикой, и поступил в Витебский госпедуниверситет. Быстренько за два года прошел пятилетний курс обучения и получил диплом учителя, правда, учителя математики. Но самое главное, что я приобрел какие-то первичные знания в тех областях, где мне этого недоставало.

Со стороны кажется, что на уроках вы стараетесь показать, что физика  – это не какая-то далекая абстрактная наука, а довольно близкий для всех нас предмет. Так ли это?

Это естественно. И я очень давно пришел к этому пониманию. Кроме того, мне кажется, что когда ребенок выходит из школы, важнее даже не то, какие у него знания, а какая у него душа – может ли он, глядя на что-то, сопереживать, радоваться и плакать. А набор необходимых навыков и знаний – это вторично. А как преподавать, не затрагивая какие-то этические моменты, духовность и так далее? Поэтому для меня воспитательная функция образования стоит на первом месте. Без нее ничего не получится и с образовательной точки зрения.

Не надо быть близким! Когда учитель говорит: «Я так люблю вас, дети!», я в это не верю

А каким образом у вас вообще сложилась такая система ценностей?

Я пытаюсь донести до детей свое видение мира. Кто-то его разделяет, кто-то – нет, вот и все. Во всем этом я преломляю себя. И если я иду по городу, а навстречу идет наш выпускник, и он не переходит на другую сторону улицы, а останавливается поговорить, значит, что-то я делаю правильно.

Вы со своими учениками и песни поете, и в спортивных соревнованиях участвуете, и истории из жизни им постоянно рассказываете. Такое ощущение, что вы не оставляете «работу на работе», а постоянно включены в процесс. Не тяжело ли это?

Тут я руководствуюсь своими чувствами и ощущениями.

То есть, дело не в том, что вам, например, кажется, что педагог должен быть близким человеком для своих учеников?

Не надо быть близким! Когда учитель говорит: «Я так люблю вас, дети!», я в это не верю. Мне иногда любви не хватает на самых близких мне людей, какая тут любовь к детям? Только уважение, корректность, взаимопомощь, взаимопонимание, никакой любви. Какая любовь? Это совсем другая категория.

Тогда какой, по-вашему, должна быть дистанция между учеником и учителем?

Все ученики разные, и дистанция может быть разной и должна быть разной. Но к каждому ученику нужно относиться уважительно и очень терпимо. И в каждом ученике стараться разглядеть и развить самое лучшее. А на негативное можно иногда закрыть глаза, можно что-то корректно поправить. И самое главное – учиться, учиться и учиться у детей. Учиться прощению, терпимости, непосредственности.

«Нескучность» преподавания – с вашей точки зрения, обязательное условие?

Нет, чтобы выйти на высокий уровень, требуется каторжный труд, иногда бывает так противно этим заниматься! И если человек преодолевает это, то он только потом, уже выйдя на эту ступень, начинает себя уважать и радоваться. А так это по-настоящему очень тяжелая, изнурительная работа. Легче бывает только в старших классах, а до этого детей нужно мотивировать, поддерживать в них интерес и в некоторых случаях заставлять, это неизбежно.

Поддерживаете ли вы отношения с ребятами после выпуска? Чем они занимаются, где учатся?

Да, в большей степени они сами поддерживают: бывают встречи выпускников, бывает, что кто-то приезжает, звонит, и мы встречаемся в школе. Многие ребята идут в науку. Например, у нас был очень одаренный мальчик Федя Попов, сейчас он окончил МФТИ, защитил кандидатскую диссертацию по квантовой теории поля, доучивается в Принстоне. У него уже есть большие достижения в теоретических изысканиях. Некоторые стали чиновниками от науки, один является представителем Microsoft в Новой Зеландии, другие работают в Америке, в Швейцарии. Многие остались в Москве, Санкт-Петербурге, Перми и работают в различных IT-компаниях, в высокотехнологичных фирмах.

По вашим стопам никто не пошел?

Я всем детям говорю, чтобы они не связывали свою жизнь с педагогикой, особенно парни. С моей точки зрения, мужчина-учитель сегодня – это неудачник. Если он обременен семьей, то та зарплата, которую он приносит домой, не вызывает уважения у жены, тем более, если есть дети. Я сам собирался пойти во врачи и готовился к поступлению в медицинский.

Но вы-то сейчас не жалеете, что стали преподавателем?

С формальной точки зрения, нет, потому что кое-что получается, а по большому счету, все-таки жалею, нужно было становиться врачом.

Какие у вас пожелания относительно будущего ваших учеников? Чтобы они выросли какими?

Самое главное, чтобы они стали хорошими людьми. В современном мире настоящих людей очень не хватает.